Соленое солнце Японии...

Япония начинается в лайнерах JAL. Проходишь длинным хоботом телетрапа прямо на борт межконтинентального самолета, и ты уже в Японии. Не верьте на слово - убедитесь сами... По мере приближения к входной двери, с изумлением понимаешь, что улыбающаяся фарфоровая кукла ослепительной красоты, отпускающая каждому входящему в самолет грациозный поклон, на самом деле - живая девушка! Самолет, надо сказать, не туполевского КБ: просторные коридоры, вместительные багажные полки, удобные кресла. В спинки кресел, на уровне глаз вделан малюсенький телевизор, предлагающий на выбор 18 фильмов, на разных языках, видео игры и многое другое, чтобы не скучать в полете. Бортпроводницы и официантки удивительно привлекательны. До отлета я был под горловину заправлен гарнизонными шутками «бывалых товарищей», смаковавших особенности внешности представительниц прекрасного пола страны восходящего солнца. И в первые же минуты в самолете, я получил им наилучшее опровержение. Улыбчивые стюардессы с лицами красавиц из аниме и точеными фигурками родились (или были изготовлены на заводах Sony) исключительно для того, чтобы ухаживать за вами наилучшим образом. Одна из них с такой искренней радостью подливала мне саке (даже когда я попросил двенадцатую бутылочку), что до конца полета я пытался вспомнить, как сказать по-японски «Будьте моей женой». Увы, не вспомнил… Удовольствие от созерцания экзотического очарования японских женщин, я получал еще и еще, практически каждый день путешествия. Но сейчас не об этом. Ещё одно выгодное отличие японских самолетов от всех остальных, на которых мне довелось полетать, это отсутствие дурацкой пантомимы с демонстрацией аварийных выходов и правил пользования ремнями безопасности, исполняемой персоналом, полностью осознающим всю бессмысленность своих действий. В передовом японском самолете правила безопасности полета транслируются на экранчик индивидуального телевизора, в форме забавного мультика, который действительно досматриваешь до конца.

Полет долог, но не утомителен. К вашим услугам подушки, одеяла, плюс всегда свободные и стерилно-чистые туалеты. И неограниченное количество саке. Хоть залейся. Взлетел, выпил, заснул. Проснулся, посмотрел кино, выпил, заснул снова. Главное не проспать кормежку, потому, что индивидуальном столике, появляются суси. Вниманию любителей японской кухни на родине: никогда не ешьте суси в Японии! Просто потому, что после этого вы уже не сможете есть дома то, что у нас принято называть суси. И правильно. Контраст по вкусу даже самолетной японской еды настолько яркий, что мысли о посещении у себя дома сетевых псевдояпонских заведений хочется гнать прочь, как ночной кошмар. Разница во внешности этих яств в Японии и в нашем отечестве просто неуловима – казалось бы, один в один. Но! В Японии немного другой рис, немного другая рыба и немного другие водоросли. А все остальное – то же самое. В результате японское кушанье отличается от нашего, как настоящая женщина от резиновой! Кто сомневается, может попробовать настоящую...

Итак, закусил, восхитился, поделился впечатлениями с попутчиками, получил от них многообещающие авансы, мол «то ли ещё будет», выпил, продрал глаза – самолет идет на посадку. Как будто и не летел вовсе. Это вам не пять часов до Иркутска, с орущим над ухом упорным младенцем, знакомство с которым в корне меняет ваши взгляды на детоубийство. (Взять за ножки, и головой об угол – что может быть упоительнее?...)

И вот вы в Токийском аэропорту «Нарита». Нарита - это пригород Токио, градообразующим предприятием которого является как раз аэропорт. Тем не менее - Нарита полноценный город, с храмами, парками, массой культурных и безкультурных заведений, а так же - морем гостиниц, в том числе и эконом класса. Аэропорт - как аэропорт, на первый взгляд ничего выдающегося: стекло, бетон, багажные тележки, таможенные декларации. Масштаб не впечатляет. Франкфутрский транспортный узел куда грандиознее. Но постепенно начинаешь замечать разительное отличие: в зданиях очень тихо и как-то непривычно спокойно – никакой суеты. Не буду расстраивать Вас рассказом о том, сколько времени заняла процедура получения багажа и выхода на паркинг – все равно не поверите. Но об одном сказать необходимо: в Японии другой стандарт сотовой связи – 3G, и свой привычный сотовый телефон (если, конечно, он не поддерживает 3G) вы можете смело засунуть себе прямо в… чемодан. До возвращения домой он вам не понадобится. А если общаться все-таки необходимо, то в аэропорту можно за совершенно не обременительные деньги взять в аренду уже подключенный японский аппаратик и кинуть на него денег на весь срок поездки. При отлете сдадите обратно. Вот так. Цивилизация, едрёна вошь. При выходе на воздух сразу понимаешь, что он здесь другой. Более влажный, я бы даже сказал, вкусный. Разумеется - очень чистый. И это в аэропорту, так, что уж говорить про загородную тишь. Но пока туда добираешься, впечатление несколько сглаживается. Первые пару дней очень непривычно чувствуешь себя в автомобиле с правым рулем - все участники движения почему-то едут по встречной. Это вам так кажется поначалу. Потом привыкнете. Гораздо больше времени требуется, чтобы приспособить свою развращенную просторами психику к оскорбительно узким японским дорогам. Но, что особенно удивительно, транспорт, зачастую и большегрузный, по этим дорожкам довольно бодро движется. Пробок за две недели не видел ни одной, правда, в Токио мы не были, рассказывают, что там встречаются. Пока добираешься до додзё Ино-Сэнсэя, нашего куратора по Кюдо - японской стрельбе из лука, и по совместительству – радушного хозяина, успеваешь поглазеть на страну из окошка автомобиля. Впечатления очень неоднозначные, просто голова кругом идет. Природа, мне лично, довольно сильно напоминает субтропики на Черноморском побережье Кавказа. Ардлер, ни дать, не взять. С другой стороны, прямо-таки диву даешься от того, насколько компактно и крайне рационально используется пространство. Хотя первое впечатление от местного землеустройства и напоминает старую добрую Германию, но постепенно убеждаешься, что ей до Японии далеко. Если в Европе освоен и ухожен каждый квадратный метр свободной площади, то в Японии - каждый квадратный дециметр. В этом смысле Ино-Сэнсэй просто расточитель – выделить здоровенный (по японским меркам) кусок земли, на котором вполне поместилось бы небольшое морковное поле, под додзё для стрельбы из лука, может позволить себе только истинный фанат своего дела. Ино-сан, кстати, именно такой фанат и есть. Стреляет он уже больше 40-а лет… А, что вы хотите? – боевые искусства тоже требуют жертв. И материальный и человеческих. Ино-Сэнсэй обосновался в деревушке (ха, ха – посмотрел бы он на наши деревни!), неподалеку от Нариты. У него небольшая, уютная гостиница, с номерами в европейском и японском стилях. Нельзя не сказать, что даже в японской "глуши" сидения на унитазах - с электрообогревом. И при этом - никаких духовных скреп... Гостиница такого плана, как у Ино-Сэнсэя, называется рёкан. Она мне очень понравилась. Я поселился в комнате с японской обстановкой, исполненной самурайского аскетизма: постель прямо на циновках пола – сверкающая белизной, очень теплая и приятная телу. Низенький столик, небольшой телевизор, шкаф с раздвижными дверями, плотные шторы на окнах. И при этом очень уютно. В номере с первых же минут чувствуешь себя как дома. Обстановка спокойная и расслабляющая. Из невидимых динамиков доносится чуть слышная фортепианная музыка. Мысли о вечных ценностях приходят в голову сами собой...

Собственно, о Сэнэе: за исключением внешности, именно так я себе и представлял мастера боевых искусств. Спокойная, несуетная манера держаться, движения и интонация исполнены истинного, не наносного, достоинства. Того, не часто встречающегося сегодня свойства, которое расцветает только на благоприятной почве происхождения и преемственности, и исключительно, вследствие планомерной и кропотливой работы над человеком. Работы, которую начинают родители и учителя, и которую продолжает, увеличив нагрузку тысячекратно, сам индивидуум, претендующий на гордое звание ЧЕЛОВЕКА. При всей японской сдержанности, и сам Ино-Сэнэй и его домочадцы относились к нам с искренним расположением, в котором, однако не чувствовалось и тени того налета профессионального лицемерия, который частенько встречаешь у персонала европейских гостиниц. Обстановка скорее могла быть названа семейной, когда в радушный и гостеприимный дом прибыли дальние родственники, из богом забытой провинции, люди не знакомые, но, тем не менее связанные тесными узами родства. Тренировки начались сразу же в день прилета, после непродолжительного завтрака. Конечно, из-за длительного путешествия – в дороге мы провели в совокупности тринадцать часов – фехтовать было как-то не с руки. Особенно, если вспомнить, что дома - пять утра, а Нарите одиннадцать. Но график Ямада-Cэнсэя – нашего наставника по Катори Синто Рю – был довольно плотный и времени терять не хотелось. Ничего, постепенно вялость растаяла, и мы, в целом, довольно активно поработали. Открытый воздух, успокаивающий пейзаж, яркое, но не жаркое солнце. Обстановка располагала. Однако влажность делала свое дело, куртка промокла насквозь практически через десять минут. Высыхала она, кстати сказать, после стирки, дня три. Но это необходимые издержки. Порубившись с часок, мы увидели накрытый в уголке столик с зеленым японским чаем и традиционными солеными печеньями. Тренировки проходили по принципу «отдыхайте, не дожидаясь усталости». На мой взгляд – вполне здравый подход. Помахал алебардой часик, полтора – сядь, выпей чайку. Потом ещё час фехтования и ещё один перерыв. Чай крепок и горяч, прекрасно восполняет влагу, соленые печенья утоляют потребность в потерянной с потом соли. Во время чаепития, Сэнсэй отвечает на вопросы, или что-то объясняет, и время отдыха тоже не проходит впустую. В таком графике можно тренироваться практически весь день, с непременным перерывом на обед, что мы и делали всю неделю пребывания у Ино-Сэнсэя. Утром - фехтование, после обеда - стрельба. Результат на лицо. Если в начале занятий нашей команде вполне можно было присвоить имя Фаины Каплан, то к последнему дню тренировок, народ сильно поднаторел в меткости, и даже каждая вторая моя стрела уверенно летела в сторону мишени.

В один из дней, наша команда, под предводительством Ино-Сэнсэя, отправилась в центральное додзё Всеяпонской Федерации кюдо. Мы увидели как стреляют большие мастера, получили кучу бесценных советов и пояснений, и приобщились к тому глубокому пиетету, с которым японцы относятся к этому экзотическому искусству, уходящему корнями в седую древность. Стреляли весь день, с перерывом для дружеского обеда. Чертовски приятно было сидеть за одним столом с мастерами, уровень которых превосходит воображение. Есть предел познанному, но нет пределов познанию…

О японской кухне ничего говорить не буду. Мой язык не в состоянии передать своеобразие и вкус съеденных блюд. Ограничусь сухими фактами: еда действительно очень вкусна. Каких-то экзотических изысков мне попробовать не пришлось, но все, что я отведал в поездке, не зависимо от того, в ресторане, забегаловке, или магазине я это приобрел, было действительно очень вкусно. Даже японская лапша быстрого приготовления, слабой пародией на которую является наш национальный «Доширак», была удивительно навариста и ароматна. Питался я ей последние два дня, так как много денег потратил на снаряжение, и ничего – абсолютно не надоела, даже сейчас вспоминаю с удовольствием. Кстати, о магазинах: ни в одном японском супермаркете я не видел замороженных продуктов. Может плохо смотрел, конечно, но не видел. За исключением, собственно, мороженого – пломбира, в смысле, и т.д. Даже хорошо знакомые нам, рефрижераторные витрины, там отсутствуют – не видел ни одной. Свежих продуктов - море, охлажденных – море, а замороженных нет. Не удивительно поэтому, что японская кухня легка и полезна – небольшие по виду порции быстро утоляют голод, а чувство насыщения не сопровождается привычной тяжестью в животе и художественной икотой. В заключение скажу, что японцы готовят свинину так, как украинцам и не снилось. На восьмой день мы покидали гостеприимное Додзё. Уезжать, честно говоря, не хотелось – очень теплые отношения установились с Ино-Сэнсэем и его домочадцами. Да и сама обстановка была настолько благоприятная, что время пролетело стрелой, Кюдо – есть Кюдо. Но впереди предстояла неделя тренировок по Катори у Отакэ-Сэнсэя, тема не менее интересная и долгожданная. К прощальному ужину господин Ино выставил две здоровенные бутылки своего любимого сакэ, по два литра каждая. Его уважение к нашей команде сильно возросло после того, как обе бутыли были выпиты до дна, а никто из участников даже не зашатался. Обнаружилась как минимум, одна область, в которой мы можем дать японцам ощутимую фору.

В Нарите мы заселились в недорогой городской отель и в первый же вечер, перекусив в подвернувшейся кафешке, отправились на прогулку в городской парк. Дело в том, что Нарита является крупным и, естественно, очень древним центром сингон буддизма. Огромный храмовый комплекс и фантастически красивый парк вокруг него, доступны к осмотру в любое время суток. Храмы, конечно, на ночь закрываются, но днем – милости просим. Парк ошеломляет масштабом и красотой. Даже то немногое, что удалось увидеть под покровом ночи, поражало воображение. Тонущие во мраке громады буддийских храмов, притаившиеся в неожиданных местах парковые скульптуры, самых разных размеров, медленно парящие в глубине пруда разноцветные священные карпы, мелодичное журчание искусственного водопада… Сатори должно было наступить неизбежно. Но не наступило. Спустя пару дней, всё утро перед тренировкой я провел в этом раю. Впечатления только усилились. Это вам уже не ландшафтный дизайн, это высочайшее мастерство, рождающее удивительную гармонию, неразделимый симбиоз архитектуры, ваяния и паркового искусства. Других слов не подберёшь…

Затесавшись на службу возжигания священного огня, я как благовоспитанный гайкокудзин - чужестранец, расположился на полу храма, пытаясь во всем походить на собравшихся прихожан. Уверен – ничто не отличало меня от коренного жителя Японии, кроме зажатого подмышкой путеводителя на английском языке. Монотонное чтение мантр, звон молитвенных колокольчиков, таинственный мрак, собравшийся под потолком, подчиняют себе ваши суетные мысли, и сознание устремляется куда-то в высшие сферы, где обитают духи и божества. Я, сам того не замечая, уселся прямо напротив молельного барабана, размером с железнодорожную цистерну, и когда незаметно подкравшийся монах, наотмашь вдарил по ему, внушительных размеров дубиной, я испытал, как бы это помягче сказать, мучительный позыв в кишечнике... Минут десять, с видимым удовольствием, священник дубасил в огромное громогласное чудовище, и с каждым его ударом, меня чуточку отодвигало от этого гигантского барабана, и казалось, что даже коротко стриженные волосы, колышутся в такт с его пульсом. Монах, видимо, был участником шоу японских барабанщиков, и просто совмещал репетицию с богослужением!

Тренировки у Отакэ-Сенэея, заслуживают отдельного подробного рассказа, и чтобы не вдаваться в сугубо специальную область, скажу, что тренировались мы один, иногда, два раза в день, на этот раз без перерывов на чаепитие. Удивительный дух, царящий в небольшом, и на вид неказистом Катори-додзё, словами описать невозможно, как и невозможно понять его человеку, не посвятившему годы жизни боевым искусствам. Дух меча, простите за примитивный слог, пропитывает каждый уголок, каждую циновку, каждую половицу этого действительно уникального места, и ты проникаешься этим духом и следуешь ему.

Я посетил Японию впервые, и, как неофиту, мне предстояла официальная церемония посвящения в ученики - Кэппан. Новичков было пятеро, мы собрались в одной из комнат в доме Отакэ-Сэнсэя, и получили листы с текстом клятвы, верность которой мы обязались хранить, скрепив документ печатью из собственной крови. Справедливости ради надо сказать, что к некоторым положениям данного документа, адепты Катори относятся более, чем свободно. Антураж процедуры был соответствующий. На стенах помещения висели свитки с иероглифами и гравюры с изображениями батальных сцен. В почетном месте располагался внушительных размеров алтарь с непременной курительницей благовоний. В комнате было довольно много оружия, на вид – старинного и дорогого. Господин Отакэ, по очереди передавал нам изящный ножик, с ножнами, стилизованными под веер, и лист бумаги с клятвой на японском языке, смысл которой сводится к тому, что приобщаясь к великому и древнему боевому искусству, мы обязуемся вести себя во всех смыслах достойно и почтительно. Клятва заверяется собственной кровью, для того и ножичек. Чуть, что не так, уличат тебя, например, в пристрастии к азартным играм, и всё – из Японии выезжает бригада якудзы, быстрого реагирования, и по-самурайски с тобой разбирается. Клятва дадена, кровь ваша – что не понято? Шучу. Но ритуал внушает. Во всех смыслах. После того, как бумаги были оформлены, Отакэ-Сэнсэй выдал нам свидетельства о зачислении в школу, и собственноручно написал имена собравшихся на маленьких дощечках, которые затем были повешены на стене додзё, в конце длиннющего списка учеников, среди которых, кстати, не так уж мало европейцев.

Описать Учителя Отакэ – задача совсем не простая. Небольшого роста симпатичный пожилой человек, с жестким ежиком коротких седых волос. В нашем отечестве, где внешний вид мужчины во многом определяется его отношением к алкоголю и другим нехорошим излишествам, Сэнсэю дали бы лет шестьдесят. На самом деле, ему мез малого восемьдесят. Конечно, было бы преувеличением, сказать, что он и сейчас быстр и гибок, как кошка, но для своих лет, учитель действительно очень бодр и хорошо выглядит. Магнетическим притяжением обладает его добрый, с хитринкой взгляд. Такие глаза, такая лукавая, чуть-чуть отстраненная улыбка, могут быть только у мудрого, проницательного, человека, прожившего жизнь длинную и суровую, в которой нашлось место и драмам, и комедиям, и рутине, и торжеству просветления. Вы наверняка замечали, какую искреннюю симпатию вызывают у нас люди, которые в своей повседневной деятельности часто сталкиваются со смертью, чувствуют её присутствие, её абсолютную объективность – летчики, спасатели, альпинисты, моряки… Отакэ-Сэнсэй из их числа. Глядя на него, невольно вспоминаешь чьё-то мудрое изречение, что лучшим наставником для мужчины является смерть. Именно она учит нас правильно расставлять приоритеты и отличать главное от второстепенного. Вкус жизни ощущается совершенно иначе, когда рядом с тобой беспристрастный арбитр, точно отмеряющий вес и значимость всех твоих поступков и слов. Отакэ-Сэнсей человек, рядом с которым чувствуешь себя спокойно, но не расслабленно. В его присутствии просто невозможно вести себя легкомысленно или недостойно, и в то же время не ощущается ни малейшего давления или пафоса со стороны человека, масштаб личности которого трудно переоценить. Я был бы счастлив, если бы кто-нибудь искренне сказал обо мне что-либо подобное.

Во время занятий, Сэнсэй скромно сидит на стульчике, почти не меняя позы, сцепив перед грудью узловатые, переломанные пальцы, и с неотступной сосредоточенностью наблюдает за учениками. Тренировка длится два часа, потом небольшой перерыв с традиционной влажной уборкой пола, и за тем ещё два часа. Это стандартная программа на вечер. Четыре часа постоянного наблюдения и скрупулезного внимания к малейшим деталям, с постоянной готовностью в любой момент мягко подняться, указать на ошибки, продемонстрировать правильное исполнение – это для восьмидесятилетнего человека работа не лёгкая, и Учитель Отакэ блестяще с нею справляется. Каждый день. А ведь углубленные занятия для старших учеников ещё иногда проходят и по утрам… Боевые искусства требуют жертв, но могут делать и поистине бесценные подарки. Хотел бы я себе в подарок такую же прекрасную старость. Отакэ сэнсэй её заслужил. Дело за мной.

Вот такой получился вояж. По времени – две недели. По финансам – приблизительно, три тысячи долларов. По тренировкам – очень конструктивно и полезно – переоценить невозможно. А по впечатлениям – только позитив. Спокойно, уверенно, комфортно, экзотично, вкусно, удобно, весело, быстро, интересно…

Обязательно поеду еще раз. Обязательно!